Поначалу в этом споре я занимал нейтральную позицию. Всегда новые памятники, названия улиц, городов вызывают споры. В свое время Эйфелева башня возмущала парижан. Работы Пикассо, Сикейроса, Дали до сих пор раздражают часть публики. Однако они вторгаются в жизнь все глубже. Даже к челнинскому памятнику Победы скульптора Ильдара Ханова привыкли. А ведь даже большие начальники хотели прислать бульдозеры или взорвать многотонную скульптуру. Сейчас она признана одной из лучших памятников против фашизма. Герб Казанского ханства, одноименной губернии и современнной Казани – Зилант со змеиным хвостом, куриными лапами, собачьей головой – прижился, несмотря на свое  уродство.

К  разборкам в интернет-форумах, репликам анонимных «борцов» почтения не испытываю. Как правило, это место для сведения счетов, черного пиара. Сегодня споры, столкновения мнений – обычное явление. В том числе на симпозиумах, митингах, в интернете. Выявляются новые идеи, выходит пар, если надо, уточняются проекты и решения.

В случае с булгарским барсом дело заходит все дальше. Уже не анонимы, не отдельные лица, а многие известные люди выражают негативную реакцию, хотя и не видели  полномасштабного проекта скульптуры, которая ставится для обозрения с большого расстояния. Меня это смущает. Нужен консенсус, хотя бы между идеологическими группами и социальными прослойками.

Наверное, нужно провести конференцию или круглый стол с участием экспертов, чтобы не решать этот вопрос в митинговой обстановке. Такого рода экспертизу стоило бы провести еще раньше.

Я не в восторге от Барса, но это концептуальный образ. Пушистый нейтральный  «барсик» уместен в печатях и гербах, но настоящий образ создается в художественных произведениях.

И вот одно из них перед нами. Авторитет и талант Намдакова, художественная ценность его скульптуры вряд ли оспоримы. Авторская работа, выставленная в музейном комплексе, не может быть подвергнута цензуре! Спорить можно еще 50 лет, и эти споры вызовут только повышенный интерес к объекту. Намдаковский барс взят из доисламского, языческого общества.

Мой знакомый Рауф Хасанов, более чем твердый последователь исламской религии, с первого взгляда понял скульптуру – она показывает, как наши  жили до приятия ислама. И очень много житейского, светского, стихийного, реального в нашей жизни. И это соседствует с религиозным.

В некоторых восточных странах кафе или магазины со спиртным находятся не ближе 200 шагов от мечети. Культовым учреждениям приходится соседствовать с иными нормами жития, иными религиями.

Булгарский барс – романтичный, действительно страшноватый образ. Я его воспринимаю как стихию природы, напоминание о  эстетике язычества, об ином укладе жизни. В определенной степени и сейчас в бытовой сфере и природных явлениях есть место вещам и явлениям вне политики, религии, философии. Даже если все  происходит по воле Всевышнего, реальная жизнь представляется очевидной и естественной. А чего бояться предметов и живых существ, которых иногда не разрешают изображать в живописи, фотографии, на сцене или полотне? Ничего страшного в этом не вижу. Ведь нередко это реальное прошлое наших предков. Особенно это касается выражения ощущения свободы, национального характера, например, в танцах и песнях. Это не подвластно цензуре.

В каждом татарине живет скрытая клеточка непокорности, готовности защитить себя, свою самобытность. И не только в татарине. Не дай бог народу потерять этот «микрочип».

Этот символ ставится не среди руин разрушенной мечети, не на площадке исторических реликвий. Вновь строящиеся мечеть и медресе находятся еще дальше. Какие могут быть претензии, если произведение искусства будет находиться в нейтральной, светской части, где проходят и проплывают представители разных религий, атеисты, просто туристы, которые праве знать историю татар? Ведь никто не поклоняется музейному экспонату, а посещение Булгара – не хадж?

Особенно меня удивила статья Фаузии Байрамовой,  в которой она объявляет «антитатарским» все, что сделано М.Ш.Шаймиевым за 20 лет. Если относить к минусам возведение мечети Кул Шариф в Казанском Кремле, строительство тысяч храмов, татарский прорыв в экономике, культуре, спорте – это уже явно перебор. Именно в эти годы сделано то, чего наш народ не добивался за многие века. «Разоблачителям» первого президента не стоит диктовать всем свои стандарты, выступая под знаменем национального и религиозного возрождения. Особенно тем, кто еще недавно выражал почтение  вчерашнему руководителю республики. Считаю, что некоторые «защитники ислама» сами заражены необольшевизмом. Не в наших традициях истеричное оскорбление любого человека,  наклеивание ярлыков. Если забыть о мире и  согласии – это уже не ислам.

Сбор подписи, небывалая кампания протеста против Шаймиева, организованная с размахом, удивляет. Пожалуй, сюда вмешались и политика, и старые счеты, и мировоззрения. Меня это огорчает, так как  искусственный  скандал раскалывает единство татар и мусульман. Думаю, можно договориться и понять друг друга, если обмениваться аргументами, а не догматичными оскорблениями. Не стоит смешивать или противопоставлять религиозное со светским, с историей.

В этом контексте, думаю, планируемая установка Знака принятия ислама с уникальным печатным Кораном и открытие музейного комплекса с данной скульптурой  — разные по характеру и значимости события. Делать это стоит в разное время и в разном формате. С хорошей подготовкой, выслушав и оценив все беспристрастные суждения.

Однако я не муфтий и не член попечительского совета фонда «Возрождение». Как законопослушный гражданин, готов принять и понять любой другой разумный способ решения проблемы. Кроме чьего-либо диктата и морального давления толпы. И без того много случаев  черного пиара против Ислама в связи событиями в Западной Европе. Мусульмане и татары Поволжья и Урала всегда отличались позитивным и созидательным движением.

 Римзиль Валеев,

журналист, сопредседатель Совета Федеральной национально-культурной автономии татар России.

“Татар заманы”.