Автор бестселлеров «Зулейха открывает глаза» и «Дети мои» представила казанцам свою третью книгу «Эшелон на Самарканд» и рассказала об опасениях при выборе темы, двойственности советской власти и о том, почему решилась написать про голодомор.
Презентация романа Гузель Яхиной «Эшелон на Самарканд» собрала в доме Аксёнова больше тридцати человек, половина из которых – люди старшего поколения. Эта площадка стала первой из трёх запланированных в республике. И, по словам самой писательницы, местом встречи старинный особняк был выбран не случайно.
– Для меня очень значимо, что первая встреча прошла именно здесь, в доме Аксёнова. Это важный для меня писатель, важное место. И люди, которые здесь работают, мне дороги, – рассказала Яхина в беседе с журналистом KazanFirst. – Каждая встреча с читателями для меня – с одной стороны, возможность услышать то, как воспринимается и понимается книга. Ведь зачастую в голове читателя произведение рождается совершенно по-другому. И очень интересно наблюдать, как это происходит. С другой стороны, это возможность рассказать о книге, потому что нет никакого другого способа узнать, что хотел сказать автор, кроме как спросить об этом напрямую.
«Пытаюсь через написание романов лучше понять своих предков»
Действие романа «Эшелон на Самарканд» происходит в 1923 году в одном из «поездов Дзержинского». На фоне поволжского апокалипсиса изображены судьбы пятисот детей-беспризорников, которые цепляются за жизнь, находясь при этом в шаге от смерти. Вместе с ними в сюжетный ряд вплетены несколько взрослых – Деев, Белая, Фатима и Буг, которым дали задание: довезти детей на поезде до теплого и хлебного Самарканда.
– Я постаралась передать в романе две оптики. Первая – оптика взрослых, самоотверженно спасающих детей. Эти люди – профессиональные борцы с голодом, который постоянно всплывает в их воспоминаниях и является для них чем-то необыкновенным, экстремальным, с которым приходится отчаянно бороться. Вторая оптика – детская, тех людей, кто вырос в голодное время или чья сознательная жизнь пришлась на это время. Для них совершенно обычно видеть на улице лежачих мертвецов, не доедать, скитаться. Вся эта голодная реалия стала для них совершенно обыденной. И проявляется это во фразах, диалогах, спорах, сравнениях, – пояснила автор.
По словам Яхиной, решение раскрыть в произведении период ранних советских лет связано с её желанием понять предшествующие поколения, выразить уважение к прошлому.
– Для меня это время, в которое рождались, росли, взрослели мои бабушки и дедушки. Это очень близкое мне поколение – тех, кто родился в 10-20-е годы прошлого века. Все три мои книги, так или иначе, о том времени. Через написание этих романов я пытаюсь лучше понять своих предков, – поделилась писательница. – Дети, которые едут в этом эшелоне, все пять сотен, – они в чём-то тоже мои бабушки и дедушки. Это то поколение, которому пришлось очень тяжело, оно вынесло на своих плечах все тяготы советского времени: революцию, голод, гражданскую войну, второй голод, Великую отечественную войну.
Идея создания романа рождалась постепенно. Изначально произведение задумывалось как повесть о том, как несколько подростков-беспризорников собираются в Успенском соборе Свияжска и обсуждают мечты, трудное детство.
– Я сидела в Национальном архиве республики и изучала тему беспризорного детства, желая написать небольшую лирическую повесть. Постепенно, погружаясь в тему всё глубже, я понимала, что невозможно рассказывать о беспризорных детях, не затрагивая тему голода. Ведь именно голод сформировал этих детей, он стал для них почвой для взросления. Тогда я решила, что голодомор должен стать не просто декорацией, на фоне которой разворачиваются события, а героем, пусть и невидимым, – объяснила она.
«Не понимала, справлюсь ли я с этой темой»
Гузель Яхина писала книгу на протяжении двух с половиной лет, но перед этим еще долго не решалась начать. По её словам, взяться за столь сложную тему ей мешали два больших сомнения – потянет ли она как автор, потянут ли читатели.
– Я долго не хотела делать роман о голоде, потому что это очень серьезный замах. Я не понимала, справлюсь ли я с этой темой. Хватит ли у меня сил, терпения и мастерства сделать такой большой текст о голоде. Это было первое опасение. Второе опасение было в том, справится ли читатель. Я понимала, что тема эта совершенно невыносимая, она отторгает. Стоит только открыть интернет, посмотреть фотографии голодающих в Поволжье. Эти дети голые, босые, лохматые, с опухшими животами, тощими конечностями. Я понимала, что не хочу об этом читать, что хочу закрыть эти фотографии, отложить все эти материалы. Было большое сомнение в том, что мой читатель не захочет сделать так же.
Писательница добавила, что тему она решилась взять потому, что изученный материал показался ей очень «кричащим».
– Прочитав, его невозможно забыть и просто пойти жить дальше. Всё это нужно было выплеснуть, рассказать. Именно поэтому я начала «Эшелон на Самарканд».
Свой текст Яхина называет «романом-приключением» и форму повествования выбрала неспроста. Тяжёлую тему нужно было как-то уравновесить, разбавить образы голода, болезней и смерти, чтобы вовлечь читателя в повествование с первых страниц.
– Я стала думать о том, какую взять фабулу, на какую историю нанизать роман. И постепенно поняла, что правильным ходом будет сделать историю приключенческой. На таком сюжете путешествия – длинного, долгого, интересного – можно построить текст, который не будет отторгаться читателем с самого начала. Сюжетно весь роман рассказывает о том, как из Казани выезжает поезд и доезжает до Самарканда, а форма путешествия даёт читателю надежду на небезысходный конец, – считает Яхина.
Автор рассказала, что красной нитью в произведении проходит элемент её семейной истории. Рассказанная в произведении сюжетная линия близка автору потому, что в 1922 году ее дедушку с отцовской стороны на одном из таких же эшелонов отправили в Туркестан.
– Про эшелоны я знала с самого детства, потому что один из моих дедушек Загрей был спасён на одном из них. В 20-е годы, когда он беспризорником шлялся по улицам Казани, его вместе с другими мальчишками отправили на поезде в Туркестан. Половина ребят в вагоне умерли, но дедушка оказался в другой, выжившей половине. В Туркестане он провел несколько лет, этим и спасся. Позже, вернувшись в Красную Татарию, мой дед стал убежденным коммунистом. Эту историю про поезд я решила использовать в романе как основную, – поделилась она на встрече с читателями в Казани.
Облегчить восприятие материала помогает динамичный сюжет, в котором есть смена образов и наличие поворотных точек.
– Поезд выезжает из Казани и по пути в сказочный Самарканд проходит через несколько ситуаций. С поездом и, в первую очередь, главным героем и начальником эшелона Деевым происходят разные приключения. Здесь появляется форма героического мифа: выйдя в большой подвиг, герой совершает по дороге ещё несколько небольших. Подвиги, смена пейзажей за окном, попутчики и разные герои, которые встречаются на пути, в совокупности создают очень динамичный сюжет. Он позволяет читателю лучше справиться с тяжёлой темой голода, – добавляет Яхина.
«О двойственности советской власти»
Через образ главного героя Деева автор «Эшелона» попыталась показать свое отношение к советской власти.
– «Эшелон на Самарканд» для меня – о двойственности советской власти, о двойственности феномена советского. Главный герой – амбивалентный, и мне хотелось построить роман так, чтобы первую половину книги он вызывал у читателя исключительно положительные чувства. Чтобы только самые-самые маленькие намеки были на его вторую, тёмную, сторону, – рассказала Яхина.
Другая, обратная сторона Деева раскрывается читателю гораздо позже, когда у него уже сформировалось однозначно позитивное отношение к герою.
– Во второй половине книги всплывают воспоминания Деева, и только тогда читателю становится понятно, что он, оказывается, убийца. У него на руках кровь, и это кровь невинных людей. Деев убивал таких же людей, как и родители тех самых детей, которых он спасает. Здесь появляется развилка, амбивалентность чувств по отношению к герою. Кто он для этих детей – убийца родителей, что вполне может быть, или всё же спаситель? Роман как раз об этих двух сторонах советской власти, которая творила преступления и одновременно спасала людей. И эту двойственность я постаралась протянуть по всему тексту, – говорит Яхина.
Авторская позиция, по словам писательницы, в романе выражена отчётливо, внимательный читатель на протяжении всего текста с лёгкостью её распознает.
– Я не хотела использовать роман как рупор, чтобы кричать о своей позиции. Наоборот, я хотела рассказать о ней достаточно аккуратно. Сами факты и тот контраст между реальностью тех лет и сегодняшними реалиями уже являются авторской позицией, – подчеркнула Яхина. – Если дети в состоянии полусмерти лежат на ступенях детских приёмников, а их не принимают, потому что нет мест, – для меня это и есть авторская позиция. Если дети лежат в детском приёмнике, где нет еды, где на ребёнка – рубль в неделю; если матери относят детей к эшелону и оставляют их там просто потому, что иначе не могут спасти детей, – это всё выражение авторской позиции.
Яхина добавила, что в романе читателю предоставлено достаточно пространства для размышлений, хотя авторское отношение местами прямым текстом выносится на поверхность.
– Я стараюсь не использовать текст, чтобы однозначно, громко замазать белой или чёрной краской кого-то. В любом герое я пытаюсь увидеть двойственность, тем более мой роман об этом. Но всё же в каких-то описаниях я позволяю себе некоторые вещи проговаривать. К примеру, если мы сравним сцены с чекистами и казаками, то авторское отношение к этим двум сторонам разное, и это видно в тексте. Я оставляю читателю пространство для мысли. Если чекисты привозят к поезду мешки с едой – там лежат вперемешку чайные сервизы, полудохлые курицы, лекарства. Ну неужели не понятно, что это всё было отнято у людей, которые из-за этого тоже умрут? Если эти продукты приехали к поезду, это означает, что кто-то сегодня ночью остался без еды и, вероятно, умрёт от голода. Читатель сам может сделать выводы и додумать некоторые детали. Это неправильно подсказывать ему всё это и разжёвывать, – убеждена писательница.
Единственное, что в помощь, в подсказку даётся позиция фельдшера Буга – человека, рождённого задолго до революции. Из всех героев он ближе всего к нам сегодняшним, его сознание не определено коммунистической идеологией. Именно этот герой является отражением собственной мысли писательницы.
– Моя позиция заложена в устах фельдшера Буга. Деев считает, что всё вокруг добро: что одолженные на полчаса сапоги, в которых дети идут на вокзал, – это добро, что набитые продуктами мешки и привезенные к поезду – это добро. А Буг считает, что это доброта шиворот-навыворот, что так быть не должно. Я фактически озвучиваю устами фельдшера то, что сама об этом думаю, – подытожила Гузель Яхина.