Популярная татарская певица в интервью «БИЗНЕС Online» объяснила причину своего исчезновения со сценЫ

Имя Малика в переводе с арабского языка означает «царица», и, глядя на то, какой она выросла за 14 лет, с того момента, как молоденькой девочкой впервые выступила на татарской сцене, в этом не возникает сомнений. Она сама пишет песни, снимается в кино, верит в судьбу и считает, что талантам нужно помогать, а бездарности пробьются сами. В своем откровенном интервью «БИЗНЕС Online» артистка рассказала о съемках с Андреем Мерзликиным, силе этнической музыки и планах на личную жизнь.

«КАК АРТИСТ Я СОСТОЯЛАСЬ ИМЕННО В КАЗАНИ»

— Малика, вы родились в городе Карши (Узбекистан), потом переехали в Уфу, потом — в Казань, сейчас вы живете в Москве. Искали город своей мечты?

— Просто так вышло. У каждого человека своя судьба, неповторимая, и нам выпадают новые и новые испытания. В Москву я переехала в связи с тем, что поступила в ГИТИС, который я закончила в прошлом году. Училась я на кафедре актерского мастерства.

Конечно, нелегко каждый раз переезжать, особенно тяжело это в школьные годы. В связи с переездами я сменила немало школ, поэтому у меня так много одноклассников, что некоторых из них не помню. Когда они находят меня в социальных сетях и пишут: «Привет, я твой одноклассник/одноклассница». Я отвечаю: «Ой, как приятно» (смеется). Но помню, к сожалению, не всех.

— Но вы согласны с тем, что любой амбициозный человек должен стремиться в Москву, а такие города, как Казань, Уфа, — это только промежуточные станции на пути в большой город?

— Я бы так не сказала. Человек должен стремиться к своей мечте, а не в какой-то город. Так вышло, что в 97-м году я уехала из Уфы, хотя это прекрасный город, с ним связаны только хорошие воспоминания. Что касается Казани, я не бросала ее, для меня это не промежуточный город, а родной, особенный. Очень важный город. И до сих пор, приезжая сюда, я чувствую себя очень хорошо. С Казанью связано очень многое, в том числе и годы моего творческого развития. Этот город дал мне очень многое, мою профессию, ведь как артист я состоялась именно в Казани. Я очень люблю ее, просто я продолжила свое развитие и иду дальше, но всегда с радостью приезжаю в Казань, так как считаю этот город своим домом. У меня много проектов, связанных с Татарстаном.

— Живя сейчас в Москве, чем занимаетесь?

— Я здесь работаю, выступаю на различных мероприятиях. Сейчас я снялась в двух новых кинопроектах, есть еще предложения. Жду их и дальше (улыбается).

На съемочной площадке фильма «Ангел смерти»

— О каких кинопроектах идет речь?

— Расскажу немного лишь про один, который в скором времени должен появиться в прокате. Фильм называется «Ангел смерти». Фабула такая: командир спецназовцев в борьбе с бандой наркодилеров теряет жену, а его ребенка берут в заложники. Съемки проходили в Узбекистане, хотя большая часть снималась в Лос-Анжелесе. Кстати, в этом фильме снялся голливудский актер Арманд Ассанте (исполнитель роли главного антагониста в фильме «Судья Дредд» с Сильвестром Сталлоне — прим. ред.). Было очень интересно, думаю, что фильм зрителям понравится. У меня роль, конечно, небольшая, но ключевая. Какая — это секрет, могу лишь для вас сказать, что персонаж у меня отрицательный. Это был очень интересный актерский опыт, тем более что в своем дебютном фильме «Единственный мужчина» я играла положительную роль. Там я практически сыграла себя в предлагаемых обстоятельствах.

Кадр из сериала «Единственный мужчина»

— А в театре свои силы не хотелось бы попробовать?

— Да, в планах и мечтах это у меня есть. Но я понимаю, что если буду играть в спектаклях, то концертную деятельность придется приостановить.

— На какое-то время казанская публика вас потеряла, это из-за учебы?

— Да. На очном отделении ГИТИСа студенты учатся с 9 утра до 11 ночи. Домой я приходила около полуночи. График учебы был очень плотный, наверное, из-за этого меня немного потеряли. Сейчас я потихонечку восстанавливаюсь, заново начинаю ловить волну и выступать на разных концертных площадках, в том числе и за границей. Этим летом я выступала в Стамбуле, Литве, Латвии, в Бельгии, Брюсселе, принимала участи в европейском Сабантуе, где мы выступали с баянистом Айдаром Валеевым. У Айдара европейская программа, и мне очень нравится его подход, мы хорошо понимаем друг друга творчески. Ведь важно с одного взгляда понимать человека, контакт на сцене имеет большое значение.

— Вы ведь еще работаете с известным баянистом Айдаром Гайнуллиным?

— Да, я с ним также работаю. У Айдара есть свой коллектив «Эйфория», мы выступаем с латиноамериканской программой в Москве в международном Доме музыки. В апреле мы с ним давали концерт Tango de amore в казанском ГБКЗ, на котором зритель увидел меня в совершенно новом амплуа.

Так что Малика никуда не пропала, она взрослела, развивалась, росла творчески. На концерте в ГБКЗ, мне кажется, я очень многих удивила. Они ведь помнят меня еще юной девочкой, которая бегала по сцене, танцевала. А тут я предстала в качестве сложившейся актрисы, которая пела достаточно серьезные произведения мировых композиторов, таких как Астор Пьяццолла, Генри Молчини, Адажио Альбинони. Потом, когда я увидела концерт в записи и посмотрела на себя со стороны, я подумала: «Ой, я, и правда, изменилась» (смеется).

«Приятно, конечно, выступать на сцене, на которой выступали великие музыканты, артисты»

Недавно с Айдаром мы выступали на фестивале в Берлинской филармонии, концерт, кстати, прошел на ура. Мне было очень приятно работать на сцене, на которой выступали великие музыканты и артисты. Это такое особое чувство, оно очень вдохновляет. Когда ты чувствуешь атмосферу того места, то понимаешь, что есть куда стремиться. Я начинала с поп-музыки и дошла до Берлинской филармонии. Для артиста это показатель его развития. Рада, что моя судьба так складывается и я не сижу на одном месте.

— Так можно и своих корнях забыть…

— Нет, я не забываю о своих корнях, о Казани, о Татарстане. Я езжу по миру и стараюсь продолжать традиции татарской культуры. Люди, слушая мои песни, улыбаются, плачут. В такие моменты ты понимаешь, что ты не просто живешь, ты что-то делаешь для людей, для своего народа. И это очень ценно. Я счастлива, что у меня есть такая возможность.

«НУЖНО ИДТИ ДО КОНЦА, ДЕЛАТЬ СВОЕ ДЕЛО, И ЭТО ОБЯЗАТЕЛЬНО НАЙДЕТ СВОЙ ОТКЛИК»

— Глядя из Москвы, как бы вы оценили уровень башкирской и татарской эстрады?

— Смотря о каком жанре говорить. Если брать поп-музыку, к сожалению, уровень везде не очень высокий — что в Москве, что в регионах. Если говорить о классической музыке, то Россия славится своей культурой, своими традициями. Также и балет, актерское искусство, школа Станиславского известна во всем мире. В Татарстане классическая музыка тоже на очень хорошем уровне. Очень радует, что когда в Москве я хожу на разные джазовые, классические концерты (а делать это я стараюсь как можно чаще), на них аншлаги. А вот на телевидении дела обстоят совсем иначе. Порой просто удивляешься, как некоторых исполнителей и их композиции вообще пропускают в эфир и трехкопеечные песни становятся суперхитами. Есть очень много талантливых, более интеллектуальных исполнителей, но почему-то пропускают непонятно что.

«У нас народ мыслящий, думающий. Просто ему не предоставляют права выбора, им навязывают те или иные песни»

— Может, какой народ, такие и песни?

— Знаете, некоторые, наверное, так и думают. Но мне кажется, что это не так, у нас народ мыслящий, думающий. Просто ему не предоставляют права выбора, им навязывают те или иные песни. У нас ведь выступают одни и те же. Очень обидно. Молодым исполнителям не дается практически никакого шанса выйти на радио и телевидение. Тебя попросту не пропустят, если у тебя нет какой-то поддержки. Конечно, сейчас есть интернет, и это радует, но проблемы остаются.

— Что же делать?

— Нужно идти до конца, делать свое дело, и это обязательно найдет свой отклик.

«МОЖЕТ БЫТЬ, ЭТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО МОЯ МИССИЯ И Я ДОЛЖНА ПЕТЬ?»

— У вас музыкальная семья, ваши папа, мама, дедушка и бабушка тоже певцы, поэтому, пожалуй, не удивительно, что вы вышли на сцену в пять лет. Насколько тяжело вам было найти свое место в жизни? Был ли у вас какой-то внутренний слом?

— Мне кажется, что за меня было давным-давно все решено, еще при рождении, там, на небесах. Я не выбирала свой путь, я должна была родиться именно в такой семье. Сама судьба меня ведет.

— А не появляется мыслей: «А для чего все это? Зачем?»

— Конечно, у меня появляются такие мысли, особенно в последние годы. Я думаю: для чего я этим занимаюсь, приносит ли это что-то не только мне, но и другим? А если я сейчас все брошу, что тогда?

«Я без этого жить просто не смогу. Я бы погибла»

— И смогли уже ответить себе на этот вопрос?

— Я задаю себе этот вопрос и очень быстро понимаю, что я без этого жить просто не смогу. Я бы погибла. Например, в период учебы в ГИТИСе у меня долгое время не было возможности петь на сцене, я начала в прямом смысле чахнуть, очень много болеть. Я почувствовала, что происходит какое-то внутреннее разрушение. С другой стороны, наверное, это было мне нужно, чтобы понять, насколько важна для меня музыка.

Знаете, иногда мне приходят письма от моих поклонников, которые пишут, что мой голос лечит. Может быть, в этом есть доля правды, может быть, это действительно моя миссия и я должна петь (улыбается)? На самом деле я это делаю не для того, чтобы быть известной, популярной. Я очень домашний человек, что, конечно, не соответствует моей профессии. Человек, который на сцене, который хочет славы, постоянно куда-то ходит, на какие-то мероприятия, светские тусовки. Я же совсем не такая. Просто так получилось, что я артистка и мне хочется заниматься этой профессий, развиваться, раскрыться настолько, насколько мне это дано, реализоваться в полной степени. Это я делаю не для пафоса, мне хочется состояться как артист.

С партнером по фильму «Ангел смерти»

— В будущем вы видите себя знаменитой актрисой?

— Я не знаю, как сложится судьба, очень сложно об этом говорить. В какой-то степени это будет зависеть и от удачи. Хотя, конечно, полагаться только на нее нельзя. Нужно очень много трудиться, стараться, никогда не сдаваться. Талант — это еще не все.

— Есть роль, которую вы мечтаете сыграть?

— Очень много таких ролей. Например, я бы хотела сыграть в каком-то историческом фильме о татарах, снятом на хорошем уровне. Сыграть национальную героиню (улыбается).

— А если бы стоял выбор — сцена или кино?

— Мне тяжело сделать такой выбор. Раньше я бы однозначно предпочла музыку. Сейчас же кино меня увлекает не меньше. Это такой сумасшедший процесс, который я обожаю. Процесс подготовки, съемки, грим, момент, когда ты входишь в образ, когда ты начинаешь чувствовать своего героя, — это такое волшебство. Мне нравится, как готовят площадку, декорации, ставят свет… Я вот сейчас говорю об этом, а у меня мурашки по коже. Это, правда, волшебство (смеется).

«Я ВСЕГО ЛИШЬ ДЕЛАЛА ТО, ЧТО ЧУВСТВОВАЛА»

— Как вам удалось раскрутиться? Продюсер помог?

— Изначально никакого продюсера не было. В Татарстане я стала популярна потому, что я была другой, ни на кого не похожей. Думаю, причина была в этом. Мое появление вызвало резонанс, пошла волна негодования и критики. Я очень переживала, плакала. Но одновременно с этим у меня появилось много поклонников. Кажется, в журнале «Сэхнэ» была даже постоянная рубрика, которая называлась «От Майкла Джексона до Малики». Сейчас это, конечно, интересно вспоминать, но тогда все это было для меня удивительно.

«Мое появление вызвало резонанс, пошла волна негодования мол, откуда она вообще взялась?»

— Вам ведь было 15 лет, когда вы появились на казанской сцене…

— Да, мне было всего 15 лет, я выступила на концерте у Салавата Фатхетдинова. На самом деле это он меня увидел в Башкирии и пригласил в Казань, а потом были гастроли по всему Татарстану. Был такой проект «Татар яшьлэре жыены» («Слет татарской молодежи» — прим. ред.), там была вся молодежь эстрады, вот с ними я и гастролировала. Изначально меня туда вообще не хотели брать, потому что меня никто не знал. Однако после моего первого выступления на все последующие артисты выходили из автобуса и смотрели, как я выступаю. А на следующий год на концерт пришли люди, которые хотели послушать именно меня. Очень запомнился момент, когда люди сорвали ограждение и толпа молодежи ринулась к сцене, юные девочки начали меня дергать за одежду, плакать. Однажды даже машину раскачивали, в которой я находилась. Я, конечно, тогда очень испугалась.

Сейчас я вспоминаю те времена и понимаю, что все-таки это было прекрасно. Зато будет что вспомнить в старости. Думаю, можно будет даже когда-нибудь книгу о моей жизни написать, и она получится захватывающая (смеется).

— И что будет в этой книге?

— О разных периодах жизни. Они прошли, но не нужно об этом забывать. На самом деле все ведь еще впереди. Конечно, сейчас не начало моего пути, уже очень многое пройдено, но основные моменты, победы, свершения, я надеюсь, мне только предстоят.

«Молодым исполнителям не дается практически никакого шанса выйти на радио и телевидение. Тебя попросту не пропустят, если у тебя нет какой-то поддержки»

«БЕЗ МАМЫ НЕ БЫЛО БЫ ТАКОЙ АРТИСТКИ, КАК МАЛИКА»

— Если я не ошибаюсь, вначале вашим продвижением занималась мама. У некоторых семей подобные истории заканчиваются скандалами. А у вас не возникало с мамой конфликтных ситуаций?

— Она ведь не от своих амбиций этим занималась, а от большой любви ко мне. Она понимает, что в каких-то случаях, учитывая мой возраст, особенно когда мы было 15 – 17 лет, мне морально и физически было бы сложно справиться.

Вообще, любому артисту очень трудно на те же гастроли ездить одному. Обязательно должен быть человек, который пойдет и, например, разберется со звукорежиссером, уладит какие-то технические и организационные моменты, решит вопросы с размещением, с питанием. С ними артист не может и не должен справляться сам.

Например, на Западе с артистом почти никакие вопросы не решаются, это несерьезно. У каждого уважаемого артиста должен быть администратор, директор. Просто тогда так сложилось, что мама увидела и поняла, что мне будет сложно справиться одной.

Когда мы жили в Уфе, я была «деловой» девочкой — меня куда-то от школы отправляли, я вела активную жизнь, была достаточно самостоятельной. Маме тогда было не до меня, ведь мы приехали в Башкирию, она только устроилась на работу, нужно было думать, как прокормить семью. А потом, когда мое творчество вышло на более серьезный уровень, мама оказалась рядом. Я очень благодарна ей за это, в самый сложный период она поддержала меня. Я могла тогда морально не выдержать, сломаться или бросить все. Есть много примеров, когда артист начинал свою карьеру в юности, а, взрослея, ломался, не выдержав нагрузки.

«Вообще, любому артисту очень трудно на те же гастроли ездить одному»

Сейчас я чаще езжу на концерты сама, но я знаю, что в нужный момент мама всегда рядом, всегда поддержит. Так что никакой дележки нет. И что нам, собственно, делить? Мы работаем на общее дело, она у меня тоже музыкант и тоже от этого процесса получает удовольствие. И вообще, я думаю, что без мамы не было бы такой артистки, как Малика.

— А творческих споров не возникает между вами?

— Не скрою, бывает. Творческие люди, которые работают вместе, порой спорят, это нормально. Но споры абсолютно безобидные, тем более что в споре рождается истина. Конечно, бывают ссоры и как у мамы с дочерью, но это также нормально. Как бы то ни было, мы все равно безумно друг друга любим.

— Если вам хочется что-то купить, вы подходите к маме и говорите: «Дай денег»?

— Нет, конечно (смеется). Мы ведь два взрослых человека. Я советуюсь с мамой, но вещи сама покупаю.

— Как вы думаете, насколько заработок артиста зависит от таланта или прочих обстоятельств: рекламы, формата, скандалов?

— Во все времена были люди, которые, будучи талантливыми, умирали в нищете. К сожалению, такое может случиться и сейчас. Нужно быть очень шустрым, пробивным. Не зря говорят: «Бездарности пробьются сами, а таланту нужно помогать». Поэтому-то мама мне и помогает — как музыкант и близкий человек. Но многое зависит от таких вещей, как реклама, пиар и тому подобное. К сожалению, в современной эстраде без этого никак. Также многое зависит от стечения обстоятельств. Нужно быть удачливым человеком и уметь оказаться в нужное время в нужном месте.

— А себя вы можете назвать удачливым человеком?

— Да, я могу сказать, что я удачливая — хотя бы потому, что для девочки, которая родилась в Узбекистане, в маленьком городе Карши, о котором не знают даже в самом Узбекистане, я уже столько сделала, я такой шум сотворила (смеется). Я выступала на одной сцене с такими великими музыкантами, как Ильхам Шакиров. В детстве я заслушивалась его композициями и никогда бы не могла подумать, что буду сидеть с ним рядом, а он будет анекдоты травить. Мне вообще судьба дарит общение с очень интересными людьми.

«Последнее время, когда я слышу народную музыку, со мной происходит нечто невообразимое. Наверное, это приходит с возрастом»

«Я НЕ ПОЮ ПЕСНИ О СМЕРТИ»

— Вы родились в Узбекистане, наверняка это как-то отложилось на вашем творчестве?

— Я, безусловно, впитала эту культуру. В прошлом году у меня были там съемки, в перерыве между ними, за четыре ночи, я записала четыре песни на узбекском языке. Слушая их, носители языка признавали, что акцента у меня практически нет (улыбается). Наверное, это связано с тем, что узбекскую речь я слышала в детстве и где-то у меня в подсознании она отложилась. И еще я как музыкант на слух улавливала какие-то нюансы. К тому же это тюркский язык, он близок к татарскому, мне не составило труда спеть на нем.

— Вы поете на многих языках: русском, английском, итальянском, испанском, татарском, узбекском, турецком, башкирском. Существует разница между песнями, написанными на других языках? Чувствуете ли вы большую эмоциональную глубину в текстах на родном языке?

— Если музыка красива, если текст хороший, с глубоким смыслом, то не так уж и важен язык. Музыка умеет объединять. Ты можешь петь на любом языке, тебя поймет и почувствует человек любой национальности. Посредством музыки ты можешь донести свою мысль.

Другое дело, когда поют татарские народные песни. В этом случае, конечно, в фольклоре ощущается глубина, сила, она такая сумасшедшая. Последнее время, когда я слышу народную музыку, со мной происходит нечто невообразимое. Наверное, это приходит с возрастом. Будучи подростком, я не могла этого почувствовать, а сейчас ощущаю эту музыку по-другому.

Как-то я выступала на мероприятии в Москве, а там вообще не было татар, я спела а капелла татарскую народную песню. После этого ко мне подошли и сказали, что вот в этом моя сила: «Именно когда вы поете татарскую народную песню, вам помогает земля, вам все помогает». Я считаю, что этническая музыка обладает силой.

«Женщина должна увидеть человека и почувствовать его, вот — это он. Пока, к сожалению, этого не произошло»

— А сами вы песни пишете?

— Я сама сочиняю музыку, есть композиции, которые я написала сама. Но вот тексты сама я не пишу, могу лишь подкорректировать. Мне кажется, я еще не готова писать тексты песен. Был, конечно, период, когда я писала песни, но их никто не видел, не знаю, увидит ли вообще. Это были мои чисто женские переживания. Когда был душевный порыв, открывался этот «портал», и я писала.

В целом же не было такого, чтобы я не принимала участия в судьбе композиции, не вносила свои коррективы. Я обязательно что-то придумываю, добавляю что-то свое, у меня всегда есть свое видение. Даже когда я перепеваю какие-то ретро-песни, я могу привнести в них что-то новое.

— А есть в вашем репертуаре композиция, которая оказалась пророческой, судьбоносной?

— Песня «Эле дэ соям» («До сих пор люблю» — прим. ред.), с которой меня в принципе узнали в Татарстане. Эту песню я не хотела петь, композитор этой песни Минигали Давлетбаев — потрясающий музыкант, у него много прекрасных песен, но когда мне предложила эту песню, то я не хотела петь ее. Она мне показалась слишком простой. Меня уговорили, Венера Ганеева, мама, вообще все вокруг уговаривали спеть ее. Тогда я была полна юношеского максимализма и категорически отказывалась ее исполнять. В итоге, как показывает история, я все же спела, она принесла мне известность.

Вообще, это композиция начала жить своей жизнью. Ее поместили в какой-то песенный сборник, и она пошла, пошла, пошла… Где бы я ее ни пела, все ее знают: и молодежь, и даже бабушки с дедушками. Все ее начинают подпевать, начинают танцевать. Я рада, что согласилась ее спеть.

На вручении премии фестиваля «Татар жыры-2013»

«АРТИСТУ ВСТРЕТИТЬ ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ БУДЕТ ПОДДЕРЖИВАТЬ ЕГО В НАЧИНАНИЯХ, ОЧЕНЬ СЛОЖНО»

— Малика, о вашей личной жизни также ничего неизвестно. Может, вы приоткроете завесу тайн? Свободно ли ваше сердце?

— Вообще, тему личной жизни я всегда закрывала, нигде ее не обсуждала и уходила от таких разговоров. Но сейчас вам отвечу. Мое сердце свободно (улыбается).

Я часто слышу, что вот, пора замуж, пора заводить деток, как любой нормальной женщине. Понято, что я артистка, но не нужно забывать о самом важном в жизни женщины. Творчество творчеством, а жизнь продолжается, должен быть рядом любимый человек, дети. Я надеюсь, что я встречу такого человека, я его жду.

— А каким должен быть этот человек?

— Все-таки должно произойти что-то. Женщина должна увидеть человека и почувствовать его, вот — это он. Пока, к сожалению, этого не произошло. Я верю, что это обязательно произойдет. Если я почувствую человека, я даже думать не буду (смеется). Если я почувствую всей душой, что я готова прожить с ним всю жизнь и родить ему детей, я буду любить его всем сердцем и душой. И мне совершенно неважно, будет он творческим или нет. Главное, чтобы он понимал, как для меня важна моя деятельность.

— Разве в этом не заключается сложность?

— Да, это так. Артисту встретить человека, который будет поддерживать его в начинаниях, очень сложно. Хотя, конечно, такие случаи есть. Если человек любит, он будет помогать и поддерживать свою второю половинку, вдохновлять. И мне бы хотелось, чтобы человек, который будет со мной рядом, понимал, насколько для меня это важно.

— А смогли бы вы карьеру оставить ради семьи?

— Не знаю. Наверное, я бы все равно что-то делала, какие-то маленькие концерты для своих. Все мои увлечения, так или иначе, связаны с моей профессией. Я себя в будущем вижу не только успешной женщиной и артисткой, но и мамой, женой, да и вообще человеком, который мог бы быть полезным для общества. Вокруг ведь очень много талантливых детей, и мне бы хотелось им помогать. Пока такой возможности, к сожалению, я не имею, но дай Бог, чтобы это произошло. Я сама понимаю, каким сложным может быть становление на творческий путь, и я бы, хоть и чуть-чуть, могла бы поделиться с ними опытом.