Александр Виноградов о том, ждать ли теперь девальвации рубля и нефти по цене в $10 за баррель
Встреча представителей государств, входящих в расширенную группу ОПЕК+, состоявшаяся на прошлой неделе, завершилась ничем, договор о сокращении добычи и поддержании цены продлен не будет, он прекращает свое действие с начала апреля. Цены на нефть уже идут резко вниз. Чего ждать мировой и российской экономике дальше? Об этом размышляет обозреватель «БИЗНЕС Online» Александр Виноградов.
Встреча группы ОПЕК+ завершилась ничем, договор о сокращении добычи и, соответственно, поддержании цены продлен не будет, он прекращает свое действие с началом апреля. Фото: © Алексей Витвицкий, РИА «Новости»
А ты азартен, Парамоша! Вот что тебя губит.
Из к/ф «Бег»
ЗАСТРЕЛЬЩИКОМ СТАЛА РОССИЯ
Это свершилось. Баррель нефти сорта Brent, являющегося бенчмарком для заметной части мировой торговли этим ключевым для экономики товаром, подешевел до $45. Встреча представителей государств, входящих в расширенную группу ОПЕК+, завершилась ничем, договор о сокращении добычи и, соответственно, поддержании цены продлен не будет, он прекращает свое действие с началом апреля. Мир с опаской ушел на выходные, не зная, с чего начнется новая рабочая экономическая торговая неделя. Случившееся надо осмыслить — и именно об этом и пойдет сейчас речь.
Итак, что же произошло?
Минувшая неделя отметилась очередным блоком информации о коронавирусе. Новые вспышки инфекции, новые заболевшие, новые пострадавшие страны и регионы — и все крепнущее понимание того, что данный вирус теперь с человеком надолго. Это, однако, не влияет на интенсивность карантинных мер со стороны правительств и остроту напряжения со стороны социума: никуда не делась ни оптовая скупка медицинских масок, ни отмена различных мероприятий, равно как и проверки разной степени тотальности. Важно здесь то, что все меры наносят очень серьезный урон экономической связности социума. Ничего нового здесь нет, это ожидалось изначально, но масштаб данного влияния продолжает расти.
Неделю назад я, касаясь ситуации в КНР, указал, что индекс PMI там очень жестко рухнул, составив 35,7 пункта. На этой неделе подоспели данные о внешней торговле КНР, выяснилось, что экспорт из Китая за январь – февраль рухнул почти на 17%, а общий торговый оборот — более чем на 10%. Сыграли свою роль все карантины, проверки, продления отпусков по случаю китайского Нового года и т. д. Опять же это было ожидаемо, но данная ситуация довольно жестко прошлась по рынку энергоносителей. Падение экономической активности в Китае прямо превращается в падение их потребления, дело дошло до того, что China National Petroleum Corp. (CNPC), крупнейший импортер природного газа в Китай, заявил своим поставщикам о форс-мажорной ситуации. Соответственно, такое падение спроса, в том числе и в мировом масштабе, не могло не отразиться на цене нефти, она закономерно двинулась вниз. Собственно говоря, именно затем, чтобы принять некое решение и реализовать его, и была организована встреча ОПЕК+ в Вене.
Я напомню, что сделка ОПЕК+ существует уже три года, с конца 2016-го, когда, обеспокоившись резким падением нефтяных цен, ОПЕК и примкнувшая к ним команда из 10 стран договорились о совместном сокращении добычи нефти на 1,8 млн баррелей в день (мбд). С тех пор это соглашение с некоторыми изменениями (к примеру, из него в определенные моменты вышли Индонезия и Эквадор) регулярно продлевалось. Толк с того был, скажем так, половинный — с одной стороны, цены на нефть удержаны от падения, но притом имело место замещение поставщиков нефти на мировой рынок: то, от чего отказывались участники соглашения ОПЕК+, снижая собственную добычу, с некоторым лагом забиралось американскими поставщиками нетрадиционной (сланцевой) нефти. Она, несмотря на уверения различных отечественных фолк-экономистов в обратном, оказалась вполне реальным фактором: за 7 лет, с конца 2012 по конец 2019 года, американская нефтедобыча выросла на 82%, в то время как российская — на 6%, а саудовская — на 5%. Привело это к тому, что американцы заняли лидирующее положение по добыче нефти, подобно тому, как несколькими годами ранее то же самое случилось и с природным газом. Долго такое продолжаться не могло, кто-либо должен был стать застрельщиком и свернуть всю историю с договором, об этом я писал неоднократно. Так оно и оказалось, и таким застрельщиком стала Россия.
Александр Новак утверждал, что не видит смысла в продлении соглашения. Фото: «БИЗНЕС Online»
КСА ОБЪЯВИЛО О РЕЗКОМ СНИЖЕНИИ ЦЕН НА СВОЮ НЕФТЬ
Ситуация развивалась довольно просто. КСА на встрече высказало предложение о дружном сокращении добычи еще на 1,5 мбд, треть его должна была прийтись не на членов ОПЕК, но именно на примкнувших к структуре, т. е. в первую очередь на РФ. Россия на это никак не была согласна. Собственно говоря, еще в конце февраля она говорила о том, что внеочередная встреча не нужна, а всю неделю до встречи 5–6 марта министр энергетики РФ Александр Новак утверждал, что не видит смысла в продлении данного соглашения. Позиция эта была выдержана до конца как максимум, РФ была готова согласиться только на поддержание текущей сделки, но не на дополнительные сокращения добычи. Данный подход отмечен как «половинчатое решение» и не встретил понимания у других участников встречи.
Для всех наблюдателей это оказалось шоком, консенсусом было то, что участники, пусть поругавшись и поспорив, все же договорятся. Разрыв его прямо сейчас, в довольно опасное с экономической точки зрения время, выглядит весьма нерациональным. России это тоже касается самым прямым образом: по мнению совладельца «Лукойла» Леонида Федуна, такое развитие ситуации приведет к потерям для российских нефтяных компаний в размере порядка $100–150 млн в день, что примерно эквивалентно $40–50 млрд в год. Речь при этом идет о твердой валюте, основном экспортном товаре страны, и о том, что лично Владимир Путин связал стагнацию реальных доходов населения с падением цен на энергоносители, признав, что данная зависимость (проще говоря, та самая «нефтяная игла») была и остается.
Здесь возникают два вопроса: зачем и почему это было сделано и что же теперь окажется дальше?
Со вторым вопросом ситуация более-менее понятна. Баррель Brent по итогам пятничного торгового дня пережил сильнейшее падение с 2009 года, рухнув вниз на 9,4%. Рубль также стал дешеветь, потеряв уже около 12% относительно уровней конца прошлого года. Это движение, скорее всего, продолжится, здесь важно понимать, что никаких стопоров теперь нет и на фоне падения стоимости барреля, обусловленного нынешней мировой депрессией, обостренной коронавирусом, добывающие страны теперь будут вынуждены активно вести ценовую войну формата bellum omnium contra omnes, добывая как можно больше и стараясь скидками приманить к себе покупателей. Собственно говоря, данный процесс уже пошел: буквально только что КСА объявило о резком снижении цен на свою нефть для всех покупателей, по всем логистическим направлениям и по всей линейке сортов. Скидки при этом составят $3–7 на баррель, причем максимальными они будут для покупателей с ключевого мирового рынка — из США.
Последствия для России в данном случае станут, можно сказать, классическими. Сначала это будет прямая и примитивная девальвация, она может спровоцировать исход нерезидентов из ОФЗ, в результате чего вектор падения рубля получит серьезный толчок. Где-то на таком моменте отреагирует ЦБ, попытавшись залить рынок валютой из собственных запасов, параллельно повысив при этом ставку, чтобы удержать капитал. Что получится в итоге, сказать сложно, можно лишь напомнить, что в марте 2014 года на удержание курса рубля в результате всей истории с Крымом из резервов ушло порядка $50 млрд, а в декабре того же года на фоне валютной паники ЦБ был вынужден взметнуть ставку с 11% до 17%. Иначе говоря, масштабы могут быть вполне схожи.
Это, однако, кратковременные последствия. Долговременным может оказаться существенная девальвация рубля и сопутствующая ей инфляция, обусловленная падением стоимости барреля, который при таких условиях вполне может уйти куда-либо в район $30 на длительный срок. Здесь стоит напомнить, что, по словам Игоря Сечина, уровень безубыточности для «Роснефти» составляет порядка $35 за баррель, а бюджет РФ сверстан из расчета $42,4 за баррель Urals, продаваемой с дисконтом к Brent. Соответственно, девальвация (в рамках подхода Путина «продаем товар за 1 доллар, получали 32 рубля, теперь — 45, доходы бюджета увеличились») станет практически неизбежной, со всеми возможными политическими последствиями, особенно на фоне поправок к Конституции, слухов о досрочных выборах и т. д.
Мир с опаской ушел на выходные, не зная, с чего начнется новая рабочая экономическая торговая неделя. Фото: © Алексей Витвицкий, РИА «Новости»
ВЕРСИЙ МОЖЕТ БЫТЬ МНОГО. ПО ОДНОЙ ИЗ НИХ, РОССИЙСКИЙ ДЕМАРШ ЕСТЬ ПОМОЩЬ КИТАЮ
Что касается первого вопроса, то здесь однозначного ответа не просматривается. Версий может быть много. По одной из них, российский демарш есть помощь Китаю, нашему великому восточному соседу, крупнейшему потребителю нефти, и эта помощь поможет вместе противостоять тлетворности и бездуховности; альтернативный вариант данной версии заключается в том, что оный восточный сосед каким-то образом (возможно, через кредиты и долги) принудил РФ сделать подобное. Другая версия заключается в возможной помощи в переизбрании другу Дональду Трампу, ведь американский электорат очень любит снижение цен на бензин и дизтопливо, а президент-демократ наверняка будет относиться к России куда более жестко, нежели Трамп.
Третий вариант есть тот самый нефтяной гамбит: министр финансов РФ Антон Силуанов заявил, что с запасами все отлично: «Сейчас мы при цене на нефть даже около 30 долларов за баррель, я фантазирую, в течение четырех лет профинансируем спокойно наши расходы». С учетом этих запасов (предположим, что он дает корректную оценку), известных $42 за баррель в качестве базовой цены для бюджета и условных $70–80, необходимых для балансировки бюджетов всех этих петромонархий Персидского залива, можно предположить, что целью гамбита может быть удаление с рынка именно данных игроков. Сложностью тут будет то, что себестоимость добычи у них заметно ниже российских $35 «по Сечину», несмотря на существенные требования по стоимости для бюджета. Наконец, четвертая версия является, скажем так, технической, но она тоже имеет право на существование и заключается в опасении, что российские нефтепромыслы в случае сокращения добычи не смогут ее позже восстановить в силу технологического отставания, которое продолжает накапливаться.
В целом же вся эта ситуация напоминает таковую 35 лет назад. Тогда, в середине 80-х годов, картель ОПЕК (т. е. в первую очередь саудиты) тоже заигрывал с регулированием рынка и сокращением собственной добычи. Выглядело это воистину эпично: при всех попытках ОПЕК сохранить высокие цены за счет ограничения добычи нефть подешевела с $36 за баррель сорта Dubai в 1980 году до $28 в 1984-м, притом добыча саудитов упала почти втрое. В итоге им все надоело и они в какой-то момент заявили, что никакого сдерживания добычи больше не будет, результатом чего стало падение стоимости барреля с условных $30 до $10 менее чем за полгода, после чего она оставалась в коридоре $10–20 вплоть до начала нулевых — за исключением пика в период вторжения Ирака в Кувейт. И вполне возможно, что даже снижение ставки ФРС США не даст достаточно поддержки цене на нефть, по крайней мере, на ее экстренное (!) снижение на 0,5% (а не на 0,25%) рынок нефти не отреагировал никак.
Остается лишь надеяться на мудрость и дальновидность российских государственных деятелей.
Фото на анонсе: © Алексей Витвицкий, РИА «Новости»
Мнение авторов блогов не обязательно отражает точку зрения редакции
business-gazeta